Чудесная легенда о Домовых
|
Однажды маленький Чуйко проснулся от того, что послышался ему чей-то тоненький плач на дворе.
Мальчик сполз с печки и осторожно, крадучись, выбрался
на крылечко. Пусто во дворе, в небе луна светит. А плач доносится из-за
околицы.
Ступил Чуйко босыми ногами в росистую траву и ринулся со
двора. Добежал до околицы — да так и обмер, когда увидал каких-то
низеньких человечеков , горько плачущих. Утирая слезы кулаками, глядели
они на небо, а в небе явлен был всадник на белом коне. Лицо всадника
было искажено мученической мукою, потому что его пронзила стрела. Он
понукал усталого коня, пытаясь уйти от погони, и вот уже Чуйко увидел
меховые шапки степняков, увидел их длинные копья. А еще он узнал
умирающего всадника. Это был Воля, его отец!
Закричал Чуйко и грянулся оземь без памяти. Рано утром
нашла его матушка, которая встала подоить корову да хватилась сына.
Кое-как привели мальчишку в сознание — и поведал он о ночном видении.
К тому времени вокруг полдеревни собралось, и взрослые,
выслушав его, молча переглянулись. Они сразу поняли, что видел Чуйко
домовых, слышал их причитания. Известно — если домовой плачет ночью, это
всегда предвещает беду, а может быть, и смерть хозяина. Что же вещует
плач всех деревенских домовушек?
— Парнишка видел степняков — не их ли надобно опасаться? — сказал Воля.
— Сон это и бредни глупые, — зевнул пастух Мушка.
— Глупец тот, кто не чтит старых примет и не внемлет
разумным советам, — сурово ответил Воля. — Изготовимся к обороне,
односельчане.
Все взялись оружие чистить и боевой припас готовить. На
ночь вдоль околицы караулы встали… и что же? Напали-таки степняки на
деревню!
Только ждали они найти сонных, безоружных людей, а
наткнулись на стрелы да копья, да рогатины. Завязался тяжелый бой,
длился он целые сутки. Ушли степняки с большим уроном, ну а село удалось
отстоять. Воля был ранен стрелою в плечо.
Стойко терпя боль, улыбнулся перепуганному сыну:
— Это все пустое. Нет на свете воина, кто хоть раз не
был ранен. Но когда, бы не услышал ты плач домовых, все могло быть куда
хуже!
Говорят, домовой и по сю пору живет в каждой деревенской
избе, да не каждому об этом ведомо. Зовут его дедушкою, хозяином,
суседкою, доможилом, бесом-хороможителем, но это все он — хранитель
домашнего очага, незримый помощник хозяев. Конечно, он может и во сне
щекотать, и греметь по ночам посудою, или за печкой постукивать, но
делает это больше от озорства. Главное же дело его — досмотр за
хозяйством. Если ему жилье по душе, то он служит этой семье, словно в
кабалу к ней пошел. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает
запускать хозяйство, мучает людей до того, что давит по ночам чуть не до
смерти или вовсе сбрасывает с постелей.
Если слышится плач домового, даже в самой избе, — быть
покойнику. Смерть самого хозяина предрекает домовой тем, что, садясь за
его работу, прикрывает голову его шапкою. Перед чумою, пожаром и войною
домовые выходят из села и воют на выгонах.
|